Публичная бета включена

Выбрать цвет текста

Выбрать цвет фона

100% Выбрать размер отступов

100% Выбрать размер шрифта

Грейвз щёлкнул пальцами, и домовой эльф явился на зов незамедлительно. Отношения с Финли у Персиваля сложились теплые - ему не в новинку было располагать к себе подчинённых. Немного личного участия, чуток строгости, разбавленной юмором - и за ним готовы были идти в огонь и воду. Пацан пытался было пофамильярничать, схлопотал по ушам и больше субординацию не нарушал - ну, почти. За такое примерное поведение Грейвз даже назначил ему недельное жалованье. - Финли, - сказал он, сунув руки в карманы и слегка склонив голову набок. - Что это, тролль бы меня побрал?.. Перед Грейвзом на полу стояла лохань - большая, высотой по колено, из свежих струганных досок в тесном железном обруче. От неё шёл слабый запах мокрого дерева и мыла. Эльф замычал с видом муки на лице и схватился за уши. - Что эта... вещь, - с непередаваемым выражением удивлённой брезгливости сказал Грейвз и едва коснулся лохани носком ботинка, - делает в моём доме?.. Ты тут стираешь?.. Эльф отчаянно замычал, мотая головой. - Избавься от неё, - велел Грейвз. - Млд-мстр-Крднс, - пробубнил эльф, опустив голову. - Я ничего не разобрал, - поморщился Персиваль. - Говори яснее. - Молодой мистер Криденс!.. - воскликнул Финли. - Это его просьба!.. Сказал - очень надо!.. Я достал!.. Грейвз уставился на лохань, наморщив лоб. - Так, и... что он делает с этим?.. Пускает кораблики?.. - Прнмт-внну, - буркнул эльф. - Финли, у тебя жвачка во рту? - недовольно спросил Грейвз. - Отвечай внятно, когда я тебя спрашиваю. Зачем Криденсу эта... бадья? - Чтобы принимать ванну! - отчаянно воскликнул тот. - Простите, сэр! Он не хотел, чтобы вы знали!.. Ему было очень неловко!.. Я бы молчал, если бы он меня попросил, но он не попросил, хотя очень хотел, а так бы я молчал и не сказал вам ни слова!.. - Что... Ванну?.. - возмущенно переспросил Грейвз. - А чем ему не нра... Он оборвал себя. Глубоко вздохнул, как смертельно усталый человек, и сурово посмотрел на эльфа. Тот виновато поджал тонкие губы. - Там слишком красиво, да?.. - обречённо спросил Грейвз. Финли закивал, сочувственно подняв брови. - Мистер Криденс сказал, что он боится что-нибудь испортить, а тогда вы рассердитесь и ему будет очень грустно. - Ладно, - Грейвз потёр лоб. - Ничего пока с этим не делай. Я разберусь. Он поднял голову и осмотрелся. Из головы напрочь вылетело, зачем он вообще заходил на кухню. Он пробежался взглядом по шкафчикам, мойке и разделочному столу, но так и не вспомнил. Чёртова лохань спутала все мысли. Он нахмурился, вспоминая, как спускался по каменной лестнице в полуподвал, прокрутил назад последние минут пятнадцать, но и это не помогло. Ситуация была крайне щекотливой, подступаться к ней стоило с большой осторожностью. Надо как-то дать понять Криденсу, что этого дома ему не следует бояться. Что ванная комната - для них обоих, и ему не нужно мыться в деревянном корыте, подогревая горячую воду в кастрюле и поливая себя из ковшика. Это... унизительно, в конце концов. Грейвз чувствовал, что попал в затруднительное положение. С Криденсом, конечно же, нужно немедленно поговорить, но даже думать об этом было неловко. Персиваль всегда воспринимал любые вопросы гигиены как нечто настолько интимное, что это позволено обсуждать лишь единожды, в младенчестве, и исключительно с родителем своего пола. Отучать Криденса от безопасной бритвы - другое дело, этому молодой человек учится уже в сознательном возрасте, и не зазорно дать ему несколько советов. Но учить взрослого парня пользоваться ванной!.. Сам виноват, - мстительно сказал он себе. Мальчик действует, как умеет, а спросить тебя стыдится. Или боится, неважно. Грейвз подумал о том, что Криденс вообще старается не высовываться из своей комнаты без повода. Он с любопытством крутился по комнатам, если там был Персиваль, но самостоятельно выходил только в сад, поиграть с Хоуп. Ему нужно время, - напомнил он себе. - Привыкнет. Ванная комната не была аскетичной, но и роскошной Персиваль бы её не назвал. Строгая, элегантная, красивая. Белая плитка кирпичиком, чёрный пол, две раковины, два зеркала. На полках стояли ежедневные принадлежности. Монохромные полотенца, чёрные и белые, висели в кольцах на стене. Грейвз присел на край чугунной ванны, попытался представить, как её видит Криденс. Что здесь может пугать мальчишку, который вырос в нищем приюте?.. Наверное... всё?.. Слишком белые стены, слишком красивые кованые рамы у зеркал, слишком мягкие полотенца. Наверное, ему боязно даже брать их в руки. Грейвз был в замешательстве. С тех пор, как он привёл сюда Криденса, их общение налаживалось довольно быстро. Мальчишка уже не боялся улыбаться, пробовал даже шутить. Научился задавать вопросы, говорить, что думает и даже - чего хочет. Он вообще был очень сообразительным. С ним, конечно, требовалась чёртова прорва терпения, но Грейвз видел результат своих усилий. Но, похоже, не с каждым вопросом Криденс готов был прийти к нему. Мешал страх или... гордость. Ну конечно же. Он не хочет показаться глупым или невежественным. Ладно... значит, ему предстоит ещё один урок. Криденс обычно держал дверь своей комнаты приоткрытой - Грейвз обычно рассматривал это как приглашение. - Криденс, - он постучал костяшками пальцев по косяку. - Ты не занят? - Нет, сэр, - отозвался тот. Он сидел на кровати, привалившись спиной к стене и подобрав колени, читал Историю магии. Толстый фолиант казался удивительно уместным у него в руках. Грейвз поджал губы и подумал, что и этого о Криденсе тоже не знает. Любит ли он читать?.. Что он читал раньше?.. Библию можно было не упоминать, но было ли что-то кроме неё?.. Сказки?.. Приключения?.. Грейвз велел Криденсу читать по одной главе после каждого занятия, а потом пересказывать, что запомнил. Судя по всему, сейчас он уже забежал вперёд страниц на пятьдесят. Из интереса или от скуки?.. Грейвз прислонился плечом к косяку. Он не переступал порог комнаты без приглашения - только по вечерам, заходя поцеловать мальчика перед сном. Тот всегда ждал его, уже лёжа в постели, не сводя глаз с открытой двери. Они разговаривали о событиях дня, которые в основном были не очень значительными и касались бытовых мелочей, шахмат или магии. Порой Криденс буквально засыпал его вопросами. Высунув руку из-под одеяла, он держал Грейвза за палец, робко и настойчиво одновременно, и смотрел огромными чёрными глазищами, любопытный, как та пресловутая кошка. Иногда Грейвзу казалось, что Криденс намеренно копит вопросы, чтобы вечером подольше не отпускать его, будто он боялся заснуть и обнаружить утром, что Грейвз куда-то исчез. Потом они целовались, и довольно часто дело кончалось тем, что Персивалю приходилось шептать очищающее заклинание, чтобы высушить пятна спермы на пижаме и одеяле Криденса. Применить его к своей одежде не довелось ни разу. По необъяснимой причине Криденс оказался настолько впечатлён первым опытом, что каждый раз торопился слизать с пальцев сперму Грейвза, словно это было для него главным удовольствием. Вдохновенно прикрыв глаза, он держал Персиваля за руку, по одному обсасывал пальцы и долго, едва ли не благоговейно вылизывал ладонь. Глубоко и расслабленно вздыхал после и засыпал быстро, с тихой улыбкой, которая оставалась на губах даже во сне. Грейвз удивлялся, что его самого не тянет продвигаться дальше невинных ласк. Каждый раз они целовались подолгу, и он откровенно наслаждался тем, как Криденс учится отвечать. Любой приглушённый стон Персиваля был для него похвалой, и он смелел настолько, что сам прикасался к нему - клал ладонь на колено, тянулся обнять за шею, привлекая к себе. Однажды робко провёл пальцами по коротким волосам на затылке - Грейвз застонал ему в рот от неожиданной ласки, Криденс изумлённо ахнул в ответ, распахнул глаза и едва не рассмеялся от счастья. Кроме как для вечерних разговоров и поцелуев, Персиваль не переступал порог его комнаты, всегда оставаясь за дверью. Вряд ли Криденс понимал, почему это происходит. Может быть, стоило сказать ему: "Я не войду к тебе без приглашения", но Грейвзу казалось, что в данном случае поступки действеннее слов. Даже если Криденс не знал, что имеет право на приватность - достаточно было того, что это знал Грейвз. - Тебе нравится книга?.. - спросил Персиваль. - Очень, - мягко улыбнулся тот. - Картинки такие... живые. - Ты любишь читать? - Мэри Лу заставляла нас читать вслух нравоучительные истории, - тот опустил глаза, склонил голову к плечу. - О том, как добродетель спасается, а порок низвергается в ад и терпит ужасные муки. - Понятно, - сказал Грейвз, поджав губы. - В кабинете, где мы занимаемся, есть книжный шкаф. - Я видел, сэр, - кивнул тот. Грейвз сунул руку в карман, нащупал какую-то мелочь и вызвал в памяти заклинание трансфигурации. Ему страшно хотелось сказать - "Криденс, мальчик мой, если ты любишь читать, я отведу тебя во "Флориш и Блоттс", и мы потратим весь день, выбирая то, что тебе понравится". Вместо этого он вытащил руку из кармана, разжал кулак и левитировал на страницы Истории магии маленький ключ на цепочке. - Я разрешаю тебе брать книги с первой полки, - сказал он. - Спасибо, сэр, - Криденс радостно улыбнулся. Пока ещё ему нужны были ограничения, надуманные, нелепые ограничения. Он не мог понять, что такое "можно всё, кроме того, что нельзя". Он понимал лишь "нельзя всё, кроме того, что можно". Можно смеяться, можно брать новые книги, можно брать со стола, что хочется, можно разговаривать за едой, можно учиться магии, можно целоваться, можно трогать себя "там", можно задавать вопросы, можно хотеть, можно играть, можно шутить, можно просить... Грейвз добавлял всё новые и новые "можно" и каждый раз изумлялся тому, сколько же их потребуется ещё. - Я вам нужен, сэр? - спросил Криденс, видя, что Грейвз не уходит. Он сжимал ключик в ладони и явно собирался пойти отпереть шкаф. Чуть позже, мой мальчик, - подумал Персиваль. - Да, ты мне нужен. Иди за мной. Криденс поднялся, по привычке одёрнул пиджак, хотя тот был сшит ему по фигуре, и его не нужно было постоянно тянуть вниз, чтобы тот не собирался в складки. Вслед за Грейвзом зашёл в ванную комнату, остановился. Огляделся со сдержанным любопытством, будто отыскивая подсказку, зачем Грейвз привёл его сюда. Персиваль сел на бортик ванны, вытянув одну ногу, поманил Криденса к себе. - Сядь рядом. Тот подошёл, чуть порозовев. Сел, разведя колени. С волнением сцепил пальцы. - Здесь красиво, правда? - негромко спросил Грейвз. - Очень... очень, сэр, - смутился тот. - В моём доме, в Нью-Йорке... было ещё лучше. Криденс искоса стрельнул глазами. - Насколько лучше... сэр?.. - Просторнее... светлее, - сказал Грейвз. - Но когда я думал о том, что ты тоже будешь жить здесь, я хотел, чтобы тебе тоже было удобно. - Мне очень удобно... сэр, - тот предсказуемо покраснел. - Я хочу, чтобы ты использовал эту комнату по назначению, Криденс, - негромко сказал Грейвз, не поворачивая головы. - Я... использую, - едва слышно прошептал тот, зажимая ладони между коленями. - Я делаю что-то не так... сэр?.. Умирающий шепот был полон вины и мольбы о милосердии. Грейвз положил руку ему на колено, успокаивающе погладил. Криденс выдохнул, но разжиматься обратно не спешил. Грейвз помолчал, подбирая выражения - меньше всего ему хотелось задевать едва проклюнувшееся у мальчишки чувство собственного достоинства. - Вот о чём я подумал, - задумчиво сказал он, продолжая потирать ладонью его колено, - ты не привык к магии вокруг себя. Ты только начал знакомиться с ней. - Простите, сэр, - явно на всякий случай прошептал тот. - Там, где ты вырос, не было никаких чудес, - сказал Грейвз. И щёлкнул пальцами. За спиной зашумел дождь, звонко ударяясь в чугунные стенки. Криденс обернулся и уставился на маленькую грозовую тучку, которая сгустилась над ванной. Вода лилась потоком, но, как по волшебству (хотя почему - как?..), брызги не попадали на пол. - Я научу тебя этому заклинанию, - сказал Грейвз, - но позже, когда ты сможешь соизмерять силы. Иначе вместо обычного дождя ты вызовешь шторм. Криденс поднёс руку к стене дождя, подставил горсть. Манжет и рукав сразу намокли. - Он тёплый... - Конечно, он тёплый, - кивнул Грейвз. - Но пока для тебя это слишком сложно. Поэтому вот что я подумал, - он повернулся лицом к Криденсу, жестом остановил дождь и дотянулся до ручек бронзового крана, торчащего из стены. - Так будет проще. Здесь есть горячая вода, - он повернул ручку, не касаясь её, - и холодная. Столько, сколько тебе нужно. Криденс сидел, опустив глаза, пунцовый, как осенний пион. Он неловко перебирал пальцами мокрый рукав, клонил голову к плечу и молчал, моргая. Грейвз дотянулся до струи воды, подставил пальцы. Она была очень тёплой, почти горячей. Из ванны начал подниматься едва заметный парок, как только Персиваль заткнул слив пробкой. Расстегнув манжеты, Грейвз вынул запонки из прорезей и по локоть закатал рукава рубашки, стараясь сохранять спокойное, почти отрешённое выражение лица и не замечать умоляющих взглядов. Неизвестно, о чём сейчас думал Криденс, но Грейвз был уверен, что мальчишка готов провалиться сквозь землю от стыда и страха. Поэтому он не встречался с ним взглядом и продолжал делать вид, что ничего особенного не происходит. Окажись он сейчас на Совете в МАКУСА, голый или в каком-нибудь чудовищно нелепом виде, например, в одних носках и белье, ему и то было бы легче сохранять лицо, чем сейчас - сидя рядом с Криденсом, сосредоточенно закатывая рукава и рассказывая о том, как пользоваться ванной. Грейвз отослал запонки на своё полотенце, аккуратно сложенное на кованой этажерке у окна. Призвал с полки стеклянную шкатулку, заполненную мелкими разноцветными шариками, похожими на леденцы, откинул крышку. - Посмотри, - спокойно сказал он. Криденс поднял глаза и плечи одновременно. - Дай руку, - велел Грейвз. Криденс подставил ладонь, вжимая голову в плечи ещё сильнее. - Это лаванда, - Персиваль положил ему в горсть светло-фиолетовый шарик. Он был блестящий и твёрдый, словно стеклянный. - Это ромашка. - Второй шарик был зеленовато-жёлтым. - Ландыш. Кедр. Цветы апельсина. Бамбук. Криденс держал на ладони шесть прозрачных цветных леденцов, пальцы у него чуть подрагивали, пытаясь сжаться. - Выбери любой, - сказал Грейвз. - Я... я не знаю, - прошептал Криденс. - Ладно, - Персиваль взял у него из руки шарики с лавандой и бамбуком, показал оба: - Выбери. Зелёный или фиолетовый? Криденс бегал глазами с одного на другой. - Я... не знаю, - повторил он. Грейвз, запретив себе терпеливо вздыхать, взял у него из ладони два других: - Белый или коричневый?.. - Белый, - выдохнул Криденс. - Жёлтый или оранжевый?.. - Жёлтый... Перебрав все попарно, Криденс остановился на фиолетовом. За то время, пока он метался между разными цветами, ванна наполнилась больше, чем наполовину, а Криденс успел немного отвлечься от своего ужаса. - Хорошо, - Грейвз спокойным жестом отослал шкатулку обратно, покатал шарик в пальцах. - Это лаванда. Невзрачный цветок, если сорвать одну веточку. Её выращивают на юге Франции - это в Европе, за океаном. Когда она зацветает, - задумчиво сказал он, вспомнив бесконечные холмы Прованса, и поднёс шарик к носу, чтобы вдохнуть островатый запах, - в тех краях не остаётся ничего, кроме сиреневых полей под горячим небом. В какую бы сторону ты ни пошёл, лаванда будет везде... Он поднялся и сделал знак Криденсу сделать то же самое. Смотреть на мальчишку всё ещё было неловко, но, кажется, они оба уже как-то свыкались с ситуацией. - Брось его в воду, - Грейвз передал шарик Криденсу. - И посмотри, что будет. - Просто... бросить... сэр?.. - спросил тот. - Да. Просто брось. Криденс дёрнул задеревеневшей рукой, раздался звонкий бульк. А за ним - лёгкий хлопок, и над поверхностью воды мгновенно выросла воздушная нежная пена, слегка отливающая лиловым и головокружительно пахнущая лавандой. Грейвз закрыл кран и опустил руку в пену, проверяя температуру воды. Она была идеальна, так что самому захотелось окунуться сюда, в это ласковое тепло. Он выпрямился, стряхнул капли с пальцев, стёр пену, оставшуюся на руке. Криденс завороженно смотрел на мокрые тёмные волоски у закатанного рукава и медленно краснел. Персиваль... Персиваль, - зашептал внутренний голос, так громко, что Грейвз практически слышал его. - Прикажи ему раздеться... ты так давно хотел... Ты знаешь, что делать, прикажи ему... Не упускай шанс. Давай, скажи ему... Пусть разденется... Пусть он разденется... Я хочу его видеть... Заткнись, - внятно сказал себе Грейвз. Это не честно, - вкрадчиво шептал голос. - Ты заслужил... Ты столько для него сделал... имеешь право на благодарность. Ты же хочешь... Ты хочешь. Поставь его на колени. Ему понравится. Ему нравится лизать твои пальцы. Пусть оближет твой член... Пусть хотя бы оближет... Это не трудно. Ему понравится. Он так любит тебе дрочить, позволяй ему чаще... Персиваль... Пусть он оближет. У него такой горячий язык... Такие красивые губы. Пусть разденется. Скажи ему, чтобы разделся, - взмолился внутренний голос, - Персиваль!.. Мне так хочется!.. Ему уже можно!.. Ему всё нравится!.. Он уже готов!.. Криденс стоял, нерешительно глядя на Грейвза. - Что мне делать дальше... сэр?.. - спросил он, покусывая губы. - Разденься, - негромко ответил тот. Криденс покачнулся, опустил лицо и взялся за пуговицы на пиджаке. Уши у него запылали. - Да... сэр, - тихо сказал он, расстёгивая пиджак. Грейвз закрыл глаза, сунул руки в карманы и развернулся на каблуках. Очень медленно вдохнул и выдохнул. Криденс за спиной шелестел тканью. Грейвз видел его отражение в зеркале краем глаза, но не поворачивал головы, чтобы разглядеть получше. Криденс снял и сложил пиджак. Выпустил из брюк рубашку, отстегнул подтяжки. Ткань шелестела просто оглушительно. Он расстегнул манжеты и пуговицы, Грейвз уловил цвет его кожи в отражении прежде, чем Криденс снял рубашку. Он смутно видел его обнажённый торс - даже не видел, а скорее угадывал. Криденс раздевался медленно и неуклюже. Повернись... Повернись, - возбуждённо дышал внутренний голос. - Посмотри на него... Дай посмотреть на него, - задыхался он. - Я хочу потрогать его... Чем он пахнет?.. У него гладкая кожа... Поцелуй его там, возле шеи... Возьми за пояс. Обними. Положи руки на спину... Пусть он вздрогнет. Он будет голый. Персиваль... повернись! Грейвз молча слушал поток бессвязного бреда, которым захлёбывался внутренний голос, сбивающийся то на вкрадчивое "ты", то на умоляющее "я". Он не спорил с самим собой. Просто слушал, стоя ровно, держа руки в карманах. Он хотел повернуться и взглянуть на Криденса так сильно, что пересыхало во рту. Следил краем глаза, как тот расстёгивает и снимает брюки, вытаскивая сначала одну ногу, потом другую. Как, наклонившись, снимает и сворачивает носки. В споре с собой Грейвз проигрывал почти всегда. Он так хорошо себя знал, что всегда мог найти самые действенные аргументы. Поэтому спорить было нельзя. Торговаться было нельзя. Только молча слушать, как ты сам в себе подвываешь от нетерпения: повернись, повернись... Криденс остался в одном белье. Неловко переступил с ноги на ногу, уточнил: - Совсем... сэр?.. Внутренний голос был зверем, он метался по грудной клетке, пытаясь проломиться наружу, шумно пыхтел: совсем, совсем!.. Он бился внутри, как волшебная тварь с огненным хвостом, поджигая пах, лицо, ладони... Грейвз знал себя больше сорока лет и умел выигрывать у самого себя хитростью. Главное - не спорить. Если начать отвечать, мгновенно найдутся слова, которые будут звучать разумно. Например, что Криденсу так нравится то, что происходит между ними... Что он уже привык к поцелуям и ласкам, что наверняка хочет большего, что он сам тянется потрогать, погладить... Что даже если поначалу ему будет неловко, это не страшно - дрочить первый раз ему тоже было неловко, но ведь привык, полюбил... и это тоже полюбит. Что Криденс будет только рад его отблагодарить. Что нет разницы - приласкает он член рукой или губами, совсем никакой разницы... Что всё равно однажды это случится, так зачем ждать?.. - Да, - ответил Грейвз, не поворачиваясь. - Совсем. Криденс ссутулился, чтобы выглядеть ещё меньше. Взялся за белые хлопковые трусы, стянул вниз. Перешагнул через них. У Грейвза свело челюсть и шею от усилия - только не верти головой, не смотри в зеркало... Не коси взглядом вбок, туда, к отражению... Там стоял Криденс, полностью обнажённый, опустив голову, прикрывался ладонью. Грейвз видел его лишь краем глаза, невнятно, но резвое воображение дорисовывало всё, чего не хватало - рельеф плеч, выступающие рёбра, плоский живот, жёсткие тёмные волосы в паху. - Иди в воду, - негромко сказал Грейвз. Криденс помедлил, прежде чем перешагнуть бортик ванны. Встал, по колени в лавандовой пене. - Сядь, - сказал Грейвз. Выдохнул - сам не заметил, как задержал дыхание - когда Криденс сел, и пена зашелестела, расступаясь под его весом. Над водой остались только плечи. Грейвз подождал ещё немного и развернулся. Криденс сидел, обнимая колени, настороженно глядя куда-то вниз, выгнув длинную шею. На плечах и худых ключицах, торчащих из пены, лежали родинки - как брызги чёрной краски. Криденс моргал и смотрел в одну точку, лицо было неподвижным. Персиваль... - прошептал внутренний голос. - Ты знаешь, что делать... Сядь рядом. Погладь его, пусть расслабится... Пусть погреется. Потом он случайно плеснёт на тебя водой, и ты проучишь его... Ему понравится наказание. Он побоится тебя рассердить. Он будет стараться... А ты поможешь. Научишь. Подскажешь. Ласково... Побудь с ним ласковым. Ты заслужил... Когда же ты заткнёшься, - с усталой злостью подумал Грейвз. - Когда же ты успокоишься, мерзкая тварь. Я не отдам его тебе. Не надейся. Если бы Грейвз не прожил всю жизнь с этим разноголосым хором, он бы подумал, что Гриндевальд оставил частицу себя в его голове. Но нет, это был не Гриндевальд - это был он сам. В детстве, которое было, кажется, сотню лет назад, ему было неуютно в огромном доме, особенно по ночам. Родителей поглощала светская жизнь, и когда они отправлялись наносить визиты, Персиваль оставался один. Он украдкой смотрел, как они встречаются в холле, прежде чем аппарировать. Мать - красивая, высокая, тонкая. В бальном платье, украшенном свежими цветами, со сверкающим бриллиантовым эгретом в тёмных волосах. Отец - в чёрном фраке, с ранней сединой, припорошившей волосы. Они улыбались друг другу, она брала его под руку, и они исчезали до самого утра. Чтобы скоротать время и отвлечься от шорохов мрачного дома, Персиваль шатался по пустым тёмным комнатам и разговаривал сам с собой. Конечно, он должен был бы лежать в постели и спать, а не бродить по дому в пижаме, но кто за ним следил, кроме домовых эльфов?.. А те не выдавали. Он развлекал себя мысленными беседами, читал вслух, спорил с собой. Постепенно это превратилось в привычку, а привычка стала частью характера. Теперь в звучании внутреннего голоса он различал отдельные интонации. Рассудительный, например, был самым язвительным и злым, но он же был самым полезным, когда приходилось лезть в драку. Интуиция разговаривала с Грейвзом холодно, свысока, как с ребёнком. Был ещё капризный голос - его Грейвз не любил. Этот всегда пробивался в мысли неожиданно, с каким-нибудь очередным "я хочу прямо сейчас", иногда внося крупный разлад во взаимоотношения Разума и Интуиции. При каждой подходящей возможности Персиваль мстительно отказывал ему. Криденс неподвижно сидел, скрытый пеной, держал себя за колени. Грейвз встал позади, взял его за плечи обеими руками и потянул на себя: - Ляг. Криденс послушно подался назад, вода всколыхнулась, плеснула на пол. - Лежи, - Грейвз прижал его за плечи, удерживая на месте. Плечи у Криденса были широкими. Если его развернуть, выпрямить, научить стоять ровно - интересно, насколько он окажется выше?.. на полголовы?.. - Лежи... - тихо повторил Грейвз, погладив по голым плечам, и убрал руки. Криденс сосредоточенно дышал, наклонив голову, косился в его сторону и не двигался. Грейвз обошёл ванну кругом, сел на бортик. Небрежно опустил кончики пальцев в воду. Криденс настороженно смотрел на его руку, будто ждал чего-то, из непроницаемой для взгляда пены торчали худые сомкнутые колени. Они медленно розовели от горячей воды. Грейвз пошевелил пальцами, из-под них поднялась цепочка мелких мыльных пузырей, сбилась в стайку, потянулась к лицу Криденса. В первое мгновение тот отпрянул, потом разглядел, что никто не пытается напасть. Поднял брови. Мыльные пузыри выстроились в линию и один за другим разбились о его нос. Криденс зажмурился, прижал пальцы к глазам - наверное, ждал, что едкое мыло сейчас будет щипаться. Когда понял, что глаза не болят - удивлённо взглянул на Грейза. Тот жестом поднял ещё одну стайку пузырей и улыбнулся краешком рта. - Я сейчас оставлю тебя, - сказал он. - Вы... уйдёте?.. - спросил Криденс. Он явно был в замешательстве - сейчас он не знал, хочет ли он побыть в одиночестве или ему нравится, что Грейвз сидит с ним на краю ванны. - Да, я уйду, - тот кивнул. - Мне уже не нужно уточнять, что я уйду из ванной комнаты, а не из дома или от тебя?.. - он поднял брови, всё ещё улыбаясь. - Нет... сэр, - ответил тот, заметно расслабившись, и улыбнулся смелее. Потом спохватился: - Сколько я... Как долго мне можно... - Обед в два часа, - напомнил Грейвз. - До тех пор можешь делать всё, что угодно. И вот что ещё... - он призвал с полки над ванной жёсткую губку, взял её пальцами за верёвочку, завязанную бантиком. - Это твоё. Если хочешь, чтобы она помогла тебе - распусти узел. - Он развязал бантик, и она скользнула по руке, как живая. - Если хочешь остановить её - завяжи на хвосте узелок. Понятно?.. - Да, сэр, - вполне бодро ответил тот и поднял ладони из воды, чтобы забрать губку. - Значит, всё, - Грейвз встал на ноги. - Если тебе так будет уютнее, можешь закрыть дверь на замок, когда я уйду. - Закрыть дверь?.. - растерянно повторил тот. - Да, Криденс, - тихо сказал Грейвз. - Если тебе хочется побыть одному, ты можешь закрывать дверь. И тогда к тебе никто не войдёт, пока ты сам не откроешь. - А если... - тот побледнел, распахнул глаза, - а если вы придёте, а дверь будет закрыта?.. - Значит, я постучусь, как всегда, - ответил Грейвз, рассматривая влажное пятно от воды на брюках. - Вы накажете за то, что я закрыл дверь?.. - Нет, - спокойно сказал Грейвз. - Я спрошу, могу ли я войти. - Вы всегда можете войти, сэр, - с готовностью сказал тот. - Нет, - повторил Грейвз. - Я всегда буду спрашивать. Он вышел, коротко улыбнувшись потрясённому Криденсу. Плотно закрыл дверь за собой. Прислонился к ней затылком, глубоко вздохнул. Через некоторое время услышал тихий плеск, шлепки босых ног. Криденс подошёл к двери с той стороны. Подождал. Грейвз затаил дыхание, чтобы не выдать себя стуком сердца. - Сэр?.. - шепотом спросил тот. Грейвз не ответил. Дождался, пока не услышит щелчок замка - и только тогда закрыл глаза, медленно выдыхая. Молодец.

Ольга Коляда, психолог: Телесное общение с ребенком — довольно острая тема. Дело в том, что у взрослых городских жителей контакт с собственным телом выстроен, как правило, очень сложно – не через ощущение и понимание своей телесной части, а через умственные представления и понимания на основе теоретических (то есть внешних по отношению к своему телу) знаний.

Поэтому,

– налаживайте прямой контакт с собственным телом, чувствуйте его, принимайте, понимайте, и тогда общение с другими телами, в том числе телом вашего ребенка, будет намного проще и естественнее.

– честно признавайтесь себе и разделяйте то, что вы делаете для ребенка, исходя из его желаний и потребностей, а что – для себя. И старайтесь это не путать. Потому что область «вредного» чаще всего начинается как раз там, где мы следуем своим желаниям, вообще о ребенке не думая. Желания же ребенка – чаще всего вполне естественны и безвредны (за исключением особых травм, а они бывают не часто и далеко не у всех).

А теперь – давайте разберемся с мифами на эту тему.

Совместный сон

Хорошо это, или плохо, полезно, или вредно – есть куча обоснований на каждую точку зрения. Но что лучше именно для вашего ребенка? Это может дать понять его тело. Ну и к тому, что ребенок говорит, тоже стоит прислушиваться, если возраст такой, что ребенок уже разговаривает. Ну и полезно, чтобы желания вашего ребенка не противоречили вашим, иначе радости ребенку не будет.

А вот если ребенок, к примеру, говорит, что хочет спать с вами, но уснув, начинает отползать или лягаться и отстраняться – скорее всего, причина желания совместного сна – не телесная, и тут хорошо бы разобраться, в чем она (может, внимания хочется, или боится спать один) и устранить именно причину.

У меня с моими двумя детьми был разный опыт совместного сна. С сыном спала дольше (в грудном возрасте), с дочкой – меньше. А потом у нас был опыт успешного лечения болезней совместным сном – лет до 12, когда ребенок сильно заболевал, с температурой, кто-то из нас, родителей, шел спать с ним (ну, или брали к себе, пока они спали в детской кроватке). Болезнь при этом протекала легче и заканчивалась быстрее. Ну, и это получалась одна-две ночи.

Телесный контакт, особенно с ребенком противоположного пола, и сексуальность

Начнем с того, что если у родителей с их сексуальностью все в порядке – они не воспринимают своего ребенка, как сексуальный объект, как минимум до начала гормональной перестройки в подростковом возрасте. Ребенок же вообще еще не воспринимает эротических чувств, ибо нечем. Поэтому, сам по себе телесный контакт с точки зрения развития у ребенка нездоровой сексуальности – не вреден никак.

Что может быть не полезно? Если у родителя по каким-то причинам возникает сексуальное возбуждение от такого контакта – это может считываться ребенком, как тревожащее напряжение. Или, если у ребенка сильно развита эмпатия, он может «снять» это состояние и перевести в свое ощущение. Но с таким ощущением ему будет не комфортно, оно будет напрягать и пугать, как непонятное и неудобное.

Ну, и – за исключением гигиенических и технических процедур – не стоит уделять слишком много внимания области гениталий у ребенка, если он сам не «озабочен» ею. Если озабочен – стоит выяснить причину и устранить ее.

Ребенка нельзя слишком много ласкать

Первый возникающий вопрос – а «слишком много» — это сколько, в чем измерять, и главное, кто это определяет? И второй вопрос – а как ласкать, что имеется в виду? Например, тема с поцелуями.

Целовать детей в губы – если чувствовать, как это ощущаешь, а не просто повторять увиденный образец – это странно. А вот в щечку, в макушку, совсем мелких – в пузико, ладошку или стопу – это нежность и игра.

Гладить и обнимать (моя дочка, когда была маленькой, говорила «обжимать», и это звучало точнее, по сути) – очень даже полезно и приятно. Мы спокойно гладим домашних животных – кошек и собачек, и в этом с нашей стороны нет эротики и есть много взаимного телесного удовольствия. С ребенком возможно то же самое. И домашние питомцы, если понаблюдать, через какое-то время насыщаются лаской, и уходят. Точно так же поступают дети. Когда им достаточно телесного контакта – они начинают его прекращать, и им не стоит в этом мешать.

Если происходит что-то иное, странное, с ребенком всегда можно поговорить, задав прямой вопрос – почему он поступает так или иначе. И при необходимости – обратиться к специалисту для психокоррекции.

Когда мои дети немного подросли, с сыном характер телесного взаимодействия изменился сам собой. Он стал сторониться «нежных поглаживаний», разве что по голове. Зато любимым делом стал массаж спины, а еще мы стали «сражаться» — то есть пришла новая, игровая, форма телесного взаимодействия, удобного для обоих.

Ребенок не должен видеть родителей голыми

Я бы сформулировала немного иначе – у ребенка должна быть возможность не видеть родителей голыми, если ему это неприятно. Дети разные – кому-то безразличны голые взрослые, кому-то интересны сперва (ведь они – не такие, как ребенок), а потом безразличны, а кому-то изначально неприятны. Это все – варианты нормы. Поэтому, с одной стороны, не стоит расхаживать перед ребенком нагишом, а с другой – ни к чему излишне напрягаться и делать трагедию из того, что ребенок может вдруг застать вас во время переодевания.

«Попугай»

Мамы, подскажите, если знаете. Нам скоро 3,5. И на любой вопрос, предложение, замечание Санька отвечает ту же самую фразу. Т.е. - хочешь пить - он отвечает - "это ты хочешь пить" или просто "хочешь пить". Это продолжается около месяца. Я могу предположить что это какой-то этап в развитии. Если уж очень часто отвечает таким образом - то просто немного обижаюсь, тогда он на какое-то время перестаёт и извиняется.

Отыгрывает сказочные роли

Купила тут мама моя книжку про зайчонка, который раскапризничался и своей маме сказал "я тебя не люблю", мама-зайчиха обиделась и в лес ушла, там она встретила волчат, которые жили без мамы и плакали что им бы маму, ну зайчиха у них и осталась, а зайчонок посидел-посидел без мамы и понял - без мамы холодно, без мамы голодно, без мамы очень, очень плохо и пошел к девочке Маше и рассказал ей про то что он маму обидел (до этого момента почти по книжке).

Так вот - мой ребенок очень увлекающийся товарищ и частенько (почти всегда) он - кто-то и если раньше такой фразы: я тебя не люблю не было, то после этой книжки - будьте-нате. То есть он примеряет на себя практически все про что слышит и у нас появилась игра в я тебя не люблю, я папу не люблю и т.д. Говорит и ждет реакцию, мы не паримся даже на эту тему, так как я знаю откуда ноги растут, а когда он начинает неуправляемо придуриваться, он говорит что это не он, а: собака Рада, некультурный другой мальчик, воробьиная девочка (кто это я не знаю) и всяко-разно.

Бьет и гладит

Ребенок бьет маму. Мама говорит, что обиделась. Ребенок плачет, бежит к маме. Говорит, что не будет, мирится и при удобном случае опять ударяет. Муж его ругает и говорит, что нельзя меня бить, что он будет маму защищать. Но он именно проверяет, т.е. глядя в глаза бьет и сразу гладит и говорит хорошая. В общем, сложно. Но главное, что он это делает только когда не доволен моими высказываниями. В принципе это реакция на мои запреты.

Комментарий

Вас очень вводят в заблуждения все его поглаживания и просьбы простить. Для Вас это как елей на душевные раны, Вы начинаете думать, что наверное, он что-то понимает и действительно желает исправиться... Но увы... Поймите - для ребенка эти поглаживания и "больше не буду" ничего не значат! Это часть его игры, часть его манипуляций Вами.

Нарушает правила

Меня беспокоит немного мой старший сын (5 лет) Он категорически отказывается выполнять "внешние" правила. Например с ним практически невозможно играть в игры. Он не желает играть по правилам, а потом вообще начинает делать с предметами (ну с карточками например) что-то свое. Мы отвели его в ушу для маленьких. Там великолепная тренерша, прирожденный детский педагог. Ему очень понравилось сначала. Пару занятий походил, а дальше отказывается заниматься на тренировках тем, что она делает. Сидит просто на лавочке. Читать теоретически может, но упорно отказывается от любых попыток прочитать что-то. И т.д. и т.п.

В садике, например, он часто на занятиях делает что-то свое, не по теме. Все лепят яблоки, он - пирожки и т.д. Хорошо, что воспитательница не обращает на это внимание, но что нам делать в школе???? При этом на ребенка вроде бы не сильно давили в детстве, не заставляли что-то делать, так, что на протест не тянет. Откуда что? Причем если на ребенка давят и какие-то правила приходится выполнять у него начинаются нервные срывы, проблемы со сном, капризы постоянные.

Решение проблемы

Менять границы дозволенного

Раньше ребенок использовал для оценки мира материнский шаблон. Т.е. мамины "нельзя" и "можно" были границами, в коих было безопасно. Но сейчас пришла пора выработать свою систему координат. А как это делается обычно?

Правильно, проверяется на истинность или вообще решительно отвергается система координат прежняя. Т.е. там, где раньше границы ПРИНИМАЛИСЬ, они теперь начинают ПРОВЕРЯТЬСЯ.

Буквально: Вот, мама говорит, что нельзя. А если попробовать, может она это "нельзя" придумала? Может на самом деле не нельзя, а можно? А если можно, то как далеко можно? Всегда это нельзя действует? Может, вчера было нельзя, а сегодня уже можно? Или завтра?

И вот эту "работу ума" в маленькой голове надо прочувствовать, научиться принимать и... помогать в установлении этих самых пределов возможного. Т.е. от каких-то нельзя отказаться - торжественно, потому что ты уже большой! Какие-то объяснить, какие-то чуть сместить: вот это нельзя, а вот это можно. И все чаще говорить "не стоит". Это вообще волшебное слово - оно перекладывает ответственность за результат на ребенка.

Общая семейная политика

Мать и отец, а также другие взрослые (бабушки, дедушки) должны договориться о том, чтобы их указания не противоречили друг другу. Должен быть один главный воспитатель. И если он дает ребенку указания, никакой другой взрослый не должен провоцировать ребенка на их нарушения.

Строгий режим дня. Составляете расписание - с рисунками, чтобы ребенок его тоже мог понять. Когда вставать, когда ложиться, когда гулять, когда ребенку можно заниматься тем, что ему интересно и т.д. Придерживаться расписания. Исключения очень нежелательны, особенно поначалу. Позже, небольшие исключения возможны при наличии оправдывающих причин (например, дождаться отца перед тем, как ложиться спать).

15 выбрали

Однажды наши мирные посиделки за чаем-кофе были прерваны гневным возгласом буквально ворвавшейся на кафедру заслуженной педагогини: "Вы представить себе не можете, что я сейчас видела! Какой ужас! И это университет! Какое падение нравов!" Мы в недоумении обернулись: "А что случилось?" Оказалось, возвращаясь с пары на кафедру, она увидела юношу и девушку, которые сидели на подоконнике и (о, ужас!) целовались. Мы улыбнулись, а еще один заслуженный педагог с мечтательным выражением сказал: "Ах! Целоваться на подоконнике! Как романтично! Как бы мне хотелось вернуться в мои семнадцать!" "Ну что вы такое говорите? - продолжала возмущенная женщина. – Это же неприлично! Любовь – это чувство, которое касается только двух людей, и выставлять его напоказ просто непозволительно!" Я улыбнулась, вспомнив целующиеся парочки (причем, далеко не всегда юные) в метро, кафе, да и просто на улице. Мой МЧ, например, категорически отказывается целоваться только в театре, объясняя, что это какое-то "не то" место. А потом подумала: а действительно, мы ведь часто просто не задумываемся о каких-то неписанных правилах, нарушая тем самым границы дозволенного и провоцируя недовольство окружающих.

Лично меня, к примеру, раздражает еда. Не сама по себе, потому что поесть я очень даже люблю – раздражают студенты, жующие на занятиях. Как во времена, когда появилась жвачка, не только дети, но и вполне взрослые дяди и тети считали нормальным прилюдно надувать из нее пузыри, так и некоторые студенты почему-то считают нормальным на лекции жевать чипсы и запивать их кока-колой. Вот где их этому научили? Дома? В школе? Или есть какая-то специальная книжка по этикету, где написано, что так можно? Но самое странное для меня в этой истории то, что после первого замечания они искренне извиняются и больше никогда этого (по крайней мере, при мне) не повторяют.

И, конечно, меня раздражает любопытство. Не само по себе, я и сама с интересом отношусь ко всему новому – раздражает, когда человек интересуется тем, что не имеет к нему никакого отношения. Одна моя коллега, например, все свои выходные проводит исключительно на кафедре, делая вид, что занята проверкой работ и превращаясь в одно большое ухо, направленное в сторону "чайного кружка", собравшегося посплетничать во время перерыва.

Еще у одной желание поговорить возникает исключительно в тот момент, когда ты садишься поработать за компьютером – она встает за твоей спиной и внимательно вчитывается в набираемый текст, замечая даже малейшую грамматическую или стилистическую ошибку.

Правда, моего МЧ любопытство тоже раздражает – после моего дня рождения он совершенно серьезно заявил, что не станет дарить мне подарки, обидевшись на то, что приготовленный им сюрприз был найден мной за три дня до планируемого вручения. И это только потому, что он научился прятать – новогодний подарок я нашла за неделю до праздника.

А у вас есть "границы дозволенного", нарушение которых вас раздражает?

Фото: admely.ru, devichnik.litehosting.org.ua, foto.mail.ru

Почему нельзя целовать детей в губы, переодеваться в их присутствии, и каковы психические последствия телесных наказаний? Мы встретились с психоаналитиками Ларисой Фусу и Аурелией Коротецкой, чтобы поговорить о границах воспитания и о том, как быть «достаточно хорошей матерью» и хорошим отцом своему ребенку.

Современные родители сталкиваются с таким количеством противоречивой информации и советов по воспитанию ребенка, что порой просто не понимают, что им делать и как делать правильно - в первую очередь для благополучия ребенка. Мы проанализировали самые популярные вопросы и дискуссии на женских форумах и решили узнать по этому поводу мнение психоаналитиков: Ларисы Фусу и Аурелии Коротецкой.

Фусу Лариса Ивановна - ректор "Института Психологии и Психоанализа на Чистых прудах", врач психиатр-нарколог, кандидат медицинских наук, психоаналитик. Кандидат (en formation à l"IPSO) Института психосоматики им. П. Марти, Париж.

Коротецкая Аурелия Ивановна - врач психиатр, психоаналитически-ориентированный психотерапевт. Кандидат Международной Психоаналитической Ассоциации (IPA) от Парижского Психоаналитического Общества (SPP) . Лауреат государственной премии Республики Молдова за лучшую научную работу в области медицины (1992 г.). Кандидат (en formation à l"IPSO) Международной Психоаналитической Ассоциации Психосоматики им. П. Марти.

Лариса, Аурелия, добрый день! Спасибо, что согласились встретиться и поговорить на такую интересную и в то же время спорную тему, как границы в воспитании ребенка. В интернете на разных форумах много противоречивых мнений о методах воспитания и о том, что позволительно делать в отношении своего ребенка, а что нет… Один из таких вопросов звучит так: «Можно ли целовать ребенка в губы?». Как бы вы на него ответили?

Аурелия Коротецкая : Я бы начала отвечать издалека: взрослый и ребенок - это два разных человека. Они по-разному устроены и по-разному воспринимают мир. У взрослого есть не только тело биологическое, но и тело эротическое - то, которое приносит ему взрослые наслаждения, связанные с его взрослой сексуальностью. Ребенку это не доступно. Его эротическое тело должно постепенно созреть, как и все остальное: слух, зрение, вкусовые ощущения и пр.

Когда взрослый целует ребенка в губы, можно задать вопрос: зачем он это делает? Он получает наслаждение посредством своего взрослого эротического тела или он пытается наладить контакт со своим ребенком? Если речь идет о контакте, то почему он выбрал именно такой способ? Психоаналитик Шандор Ференци в своей статье «Смешение языков» говорит о том, что взрослый обязан говорить с ребенком на языке нежности, но не должен путать язык нежности с языком страсти. Потому что в психике ребенка отсутствуют механизмы, которые могли бы ему позволить справиться со страстью взрослого человека. И эта страсть, на которой говорит с ним взрослый, может стать для ребенка психической травмой. Представьте, если ребенку в 3 месяца дать покушать шашлык или квашеную капусту. Да, это очень вкусная еда, но для взрослого человека. А для ребенка это смертельно опасно. То же самое с чувствами: что для взрослого хорошо - для ребенка может оказаться непереносимо. Потому что у него нет психических способностей справиться с чрезмерным возбуждением, которое возникает вследствие того, что мама или папа целует его в губы.

Какие еще действия родителей могут перевозбуждать ребенка?

Аурелия Коротецкая: Например, когда мать чрезмерно ласкает или чересчур старательно подмывает своего ребенка, спит вместе с ребенком - делает вроде бы обычные и нужные вещи, но вкладывает в это другой смысл.

Многие родители спят со своими маленькими детьми. Разве это не нормально?

Аурелия Коротецкая : До определенного момента. А потом нужно обязательно спать в разных кроватях. Когда это должно произойти - сложно сказать: для кого-то в месяц, для кого-то в три или в шесть... В психоанализе есть понятие «достаточно хорошая мать». То есть хороших матерей вообще не бывает (улыбается), но есть достаточно хорошие матери, которые могут обеспечить достаточно хороший уход. Это мать, которая чувствует потребности ребенка, она и сама не понимает, каким образом, но она ощущает, что именно сегодня настал тот день, когда она может начать спать отдельно от ребенка.

Но точно не когда ребенку уже пять лет (улыбается).

Аурелия Коротецкая: Французские психоаналитики говорят о двух типах детей: «ребенок-дня» и «ребенок-ночи». Ребенок-дня - это тот ребенок, с которым мать взаимодействует днем, реализует с ним свою материнскую нежность и любовь, а ночью она спит со своим мужем-любовником, с которым реализует свою женскую страсть. Ребенок-ночи - это тот, с которым мать спит по ночам, при этом все те чувства, которые должны быть предназначены ее мужу-любовнику, она посылает своему ребенку. А ребенок не «подписывался» на такие нагрузки.

: К сожалению, мамы гораздо чаще возбуждают, чем успокаивают своих детей. Поэтому такой ребенок-ночи обычно растет тревожным, беспокойно спит по ночам, может отворачиваться и отказываться от груди, вовсе перестать есть или даже умереть. Существует такой необъяснимый феномен, как внезапная смерть младенца. Но чаще всего это «выливается» в симптом какой-то болезни или психические нарушения в более взрослом возрасте.

Правильно ли я понимаю, что основной функцией матери должно быть ПРОТИВОвозбуждение ребенка? А в чем тогда заключается функция отца в семье?

Аурелия Коротецкая: Верно. У Леонардо Да Винчи есть картина «Святая Анна». Святая Анна сидит на троне и держит у себя на руках мать с младенцем - Богоматерь и Иисуса. Она как бы оберегает их от всех житейских невзгод - вот это и есть функция отца. Перевозбужденного ребенка контейнирует мать, а перевозбужденную мать контейнирует отец. Если эта модель работает, то нет никаких проблем. Хороший отец - тот, кто хорошо любит свою жену, тем самым он ее хорошо контейнирует.

Последняя мысль мне особенно нравится (улыбаюсь). Давайте поднимем еще один вопрос, вызывающий массу дискуссий: переодевание родителей в присутствии детей…

Смотря какое переодевание. Есть переодевание с демонстрацией половых органов…

Ну, это уже патология!

: Патология, но довольно широко распространенная. Давайте опираться на то, что мы слышим от наших пациентов. Честно сказать, по началу волосы дыбом вставали от подобных историй и от того, как часто это происходит в, казалось бы, совершенно обычных семьях. Расскажу случай, который мы разбирали на психоаналитической конференции: мальчик 9 лет вернулся с летних каникул и рассказывает своему терапевту о том, как он с родителями был на море и, в том числе, они все вместе ходили на нудистский пляж. Терапевт говорит: «Надо же, наверное, ты видел на пляже много детей?... Мальчиков и девочек…». И ребенок ему отвечает: «Откуда я знаю, они же все были раздетыми!». Он не мог различить! Он видел их голыми, но как будто бы не видел. Произошло повреждение восприятия реальности - такая сильная защита от того, к чему этот мальчик не был готов…

Может, ребенок не был к этому готов, потому что ему родители заранее не объяснили, что такое нудистский пляж, и что есть разница между мальчиками и девочками…?

Аурелия Коротецкая: Ни один ребенок в этом возрасте не был бы готов! Ребенок готов к этому только в подростковом возрасте, когда у него возникает собственный интерес.

Точно так же, как первый половой акт - в норме происходит тогда, когда человек вроде бы к этому подготовлен. Но многие ли взрослые хорошо помнят свой первый секс? Нет… Потому что в этот момент слишком много перевозбуждения, с которым сложно справиться. Многие женщины рассказывают о первом половом акте как об акте насилия. И потом начинаешь разбираться - никакого насилия не было. Почему? Просто это перевозбуждение было настолько болезненным, что в тот момент воспринималось как насилие.

Еще родители часто рассуждают так: «Лучше я покажу свое обнаженное тело, чем если сын или дочь будут подглядывать за кем-то из любопытства». Многие родители позволяют себе тискать друг друга на глазах у ребенка, отпускают сальные шутки. Это распространенное явление. Некоторые дети сами просят родителей одеться или удалится в свою комнату, но в ответ взрослые могут схватить их за гениталии, ущипнуть за попу или за грудь, сказать, мол, ничего страшного, это нормально, это жизнь, посмеяться.

Аурелия Коротецкая: И это действительно серьезная травма для ребенка. Таким детям будет очень сложно вступить в нормальную взрослую сексуальную и семейную жизнь, потому что в этом месте у них будет много психической боли. Их сексуальная жизнь может отодвинуться далеко на потом, или вообще стать невозможной... Либо другой вариант - они могут начать спать со всеми подряд, потому что как будто ничего особенного не происходит: это не любовь, это просто использование обнаженного тела.

(повисает пауза)Вспомните Хама из Библии. Почему его так зовут? Потому что он увидел обнаженного отца и посмеялся над ним. Он увидел то, что нельзя видеть. Ребенок может смотреть на обнаженных сверстников, но не на взрослых людей…

…и в тот момент, когда у него самого возникнет заинтересованность?

Конечно. Не тогда, когда ему это будет навязано.

Еще одна граница воспитания - это наказание ребенка. Современные родители знают, что бить детей нельзя, но не многие могут сдержаться, чтобы не шлепнуть своего ребенка за плохое поведение или не схватить его в порыве гнева. Давайте поговорим о применении силы в воспитании ребенка и как это может сказаться на его психике.

Аурелия Коротецкая: Не все знают, что слово «трахать», по Далю, первоначально означает «бить». Это уже позже мы стали использовать его в другом контексте. А, как известно, что у нас в бессознательном, то и на языке. Поэтому бить детей и еб@ть детей подсознательно воспринимается как одинаковое действие - …

…насилие?

Возбуждающее насилие. Нарушающее границы.

Многие родители, которые срываются на детях, говорят, что они сами подвергались насилию в детстве. Будучи еще маленькими, они думали, что вырастут и ни за что не будут трогать своих детей. Но потом они становятся взрослыми и проделывают все то же самое, что пережили в детстве. Сила этого бессознательного влечения оказывается им не подконтрольна.

Как такие «срывы» могут сказаться на ребенке?

Аурелия Коротецкая: Самый безобидный механизм: если отец бьет своего сына, то сын или его сын (то есть внук) рано или поздно станет гомосексуалистом. Потому что бить сына - значит, удерживать его в состоянии подчинения.

Битые мальчики часто становятся садистами, а девочки - мазохистками. Если очень сильно и страшно били, это может привести к диссоциации личности. Все серийные убийцы, как известно, подвергались насилию. Это доказанный факт. Потому что единственное, что помогает справиться с пережитым насилием, - это идентификация с агрессором. То есть ребенок становится тем, кто его бил. Он вырастает и в отместку бьет других. При этом он чаще всего не понимает, почему это делает, но все равно бьет.

Как родителям исправить ситуацию, если они уже нарушали границы ребенка?

: Во-первых, перестать делать то, что они делали. Если ходили полуголыми - одеться, если клали ребенка к себе в койку - не делать этого больше, если мать разбрасывала тампоны по квартире или отец презервативы - перестать. Закрывать ванную и туалет во время купания, не входить туда без стука и т.д. И не искать оправдания или объяснения своему поведению, просто перестать делать.

Аурелия Коротецкая: Во-вторых, обратиться к специальной литературе. Сегодня есть масса хороших источников на тему воспитания: «На стороне подростка» Франсуазы Дольто, «Разговоры с родителями» Дональда Винникота, фильмы Франсуазы Дольто на ютубе, многие из них уже переведены на русский язык. Из наших психологов - замечательные книги Юлии Борисовны Гиппенрейтер.

Но самое главное - прислушиваться к самому себе и научиться слышать потребности своего ребенка. Стать той самой «достаточно хорошей матерью», о которой говорил Винникот: просто идти на поводу своей материнской интуиции.

Конечно, если мама сама не была в детстве травмирована…