Натали бунин краткое содержание для читательского дневника. Краткое изложение натали иван бунин

С первых страниц произведения перед нами предстает юноша по имени Виталий Мещерский, который прибыл в отчий дом на каникулы. Во время своего отдыха он поставил себе цель найти себе девушку, однако отношения протекали бы без романтических настроений. Посетив дядю, он видит там свою двоюродную сестру Соню. Когда-то она ему сильно нравилась, и сейчас Виталий решил поухаживать за ней. Однако, девушка предупреждает его о том, что у нее имеется подруга необычайной красоты, и когда молодой человек увидит ее, то он сразу же влюбится.

Так и произошло. На следующий день, когда Натали появилась, то Мещерскому она сразу же понравилась, и он стал оказывать ей всевозможные знаки внимания. Соня же намекнула своему возлюбленному, чтобы он дал понять подруге, что она ему нравится, и ухаживал больше, тем самым скрывая от чужих глаз их связь. Но Натали подметила этот момент, и спросила Виктора про их отношения. Он же стал оправдываться, утверждая, что это всего лишь привязанность и любовь к сестре.

Утром Натали не появилась за столом, и вышла лишь к вечеру, в прекрасном платье и великолепной прической. Соня подшучивает над ней, говоря, что ее подруга влюблена, и тут же сообщает, что по болезни она будет отсутствовать несколько дней. Натали остается хозяйничать по дому. Вскоре она признается Виталию в одной из бесед с ним, что его кузина сердита на нее за то, что она не развлекает подобным образом молодого человека, и поэтому назначает ему свидание в саду. Юноша во время ужина объявляет всем, что на следующий день он отбывает. Натали, которая слышала эту новость, на встрече с ним в саду, уточняет дату его отбытия. Виталий же отвечает ей, что уезжает завтра, и просит разрешения познакомиться с ее родственниками. Девушка, думая, что он признается ей в любви, также говорит о взаимном чувстве, но просит его срочно уехать.

Когда молодой человек возвращается в свою комнату, то видит, что в ней находится Соня в ночном одеянии. Натали же, застав их вдвоем, убегает в расстроенных чувствах.

Проходит несколько лет, и встреча нашего героя с Натали состоялась на похоронах ее супруга, с которым она прожила немного времени. Ее муж оказался братом ее бывшего поклонника. В момент, когда они увидели друг друга, то постарались не делать вида, как будто они были знакомы. В скором времени молодой человек получает соответствующее образование и селится в деревне, где у него завязались отношения с простой девушкой Глашей. Он делает предложение ей о переезде в город, однако она отказывается, и говорит, что если он ей будет неверен, то оона покончит жизнь самоубийством и убьет их совместного ребенка. Но, Мещерский все-таки уезжает из России. На прощание он встречается с Натали, где происходит признание в любви. Но, счастье длилось недолго, его возлюбленная вскоре умирает при родах.

Рассказ учит, что если любишь человека, то надо вовремя ему признаться в этом и дорожить этими чувствами.

Картинка или рисунок Натали

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Нахлебник Тургенева

  В не лишенном роскоши, зажиточном поместье появляются не так давно приобретшие его владельцы – тихая и добродушная Ольга Петровна Елецкая, в девичестве Корина, с обладающим жестким нравом супругом Павлом Николаевичем. Твердый и непреклонный по натуре

• Чарушин

  В 1901 году, в семье одного из значимых архитекторов города Вятки на Урале родился Евгений Иванович Чарушин. Это был самый любимый всеми детьми художник животного мира и наилучший художник анималист, которому не нашлось

• Краткое содержание Чехов Злоумышленник

  С первых строк рассказа перед нами вырисовывается образ главного героя. Это всклокоченный, тощий, босой, давно нечесаный мужик небольшого роста.

• Краткое содержание Дойл Союз Рыжих

  К мистеру Шерлоку Холмсу обращается за помощью мистер Джабез Уилсон, обладатель ярко – рыжей шевелюры. Он приносит с собой газету двухмесячной давности со странным объявлением о приёме на работу человека с рыжими волосами

• Краткое содержание Астафьев Капалуха

  Часто ярчайшим впечатлением, особенно для ребенка, становится явление природы или какое-то живое существо. Ребенок уже «обосновался» в мире, знает жизнь вокруг себя, а ещё если это городской ребенок…

Рассказ Бунина "Натали", краткое содержание которого мы представляем статье, - одно из произведений русского прозаика, входящее в знаменитый цикл "Темные аллеи". Рассказ находится во второй части. Впервые был опубликован в Нью-Йорке в 1942 году.

"Темные аллеи"

Многим нравится рассказ Бунина "Натали". Краткое содержание его люди перечитывают снова и снова. Произведение посвящено главной теме сборника "Темные аллеи" - любви. Над самим сборником Бунин работал на протяжении 7 лет, с 1937 по 1944 годы. За этот период были написаны практически все рассказы. Все это время русский писатель жил в эмиграции. Многие рассказы были написаны им во Франции, в городке Грас.

В 1953 году Бунин добавляет еще два рассказа. После этого начинает считать цикл "Темные аллеи" своим знаковым и самым любимым произведением. Сегодня оно входит в обязательную программу для изучения во всех российских школах.

История создания

Вы хотите прочесть рассказ Бунина "Натали"? Краткое содержание его сперва изучите. Рассказ впервые увидел свет в "Новом журнале", выходившем в Нью-Йорке (о чём мы говорили выше). Произведение появилось во втором номере за 1942 год.

Сам автор писал, что к идее этого рассказа его подтолкнул Николай Васильевич Гоголь. А точнее выдуманный им персонаж Чичиков, который ездит и скупает "мертвых душ". Тогда Бунин и задумался, а почему бы и ему не написать рассказ о том, как некий молодой человек отправляется на поиски любовных приключений.

Сначала Бунин предполагал, что из этого может получиться забавное повествование. В своем дневнике он писал, что никто не поверил, что все им написанное - выдумка.

Удивителен рассказ Ивана Бунина "Натали". Краткое содержание его поможет вам понять его суть. Рассказ посвящен молодому человеку по имени Виталий Мещерский. Юный студент приезжает на каникулы домой. У него весьма конкретная цель - найти любовь без всякой романтики. Для этого он посещает соседние имения, пока однажды не оказывается в гостях у своего дяди.

Там он встречает кузину Соню, в которую был влюблен в детстве. Теперь он решает возобновить отношения, но девушка его предупреждает, что завтра он увидит ее подругу Натали и обязательно влюбится в нее. На следующий день Мещерский встречается с Натали и видит, что она действительно очень красива. Виталий заводит романтичные отношения одновременно и с Натали, и с Соней.

Появляется так называемый любовный треугольник. Соня с одной стороны ревнует его, но в тоже время просит Мещерского проводить с Натали больше времени. Натали все же подмечает их влюбленность и говорит об этом Виталию. Молодой человек уверяет ее, что относится к Соне, как к сестре. Согласитесь, весьма необычен рассказ Бунина "Натали". Краткое содержание по главам его знает каждый школьник наизусть.

Развязка рассказа

Итак, продолжаем далее рассматривать рассказ Бунина "Натали". Краткое содержание его моментально проясняет значимые моменты. На следующий день девушка появляется только к вечеру с новой прической и в новом платье. Соня после этого сказывается больной.

Как-то вечером Натали и Виталий отправляются гулять. Молодой человек сообщает девушке, что собирается уезжать. В тоже время он говорит, что хочет познакомиться с ее родными. Натали признается, что любит его, но велит завтра же ехать. В своей комнате Виталий застает Соню в ночной рубашке. Случайно их замечает Натали и тут же скрывается.

Через год Натали выходит замуж за кузена Виталия. Вскоре после этого бывшие влюблённые видятся на званом вечере. Через несколько лет кузен умирает и главный герой приезжает на похороны. Он избегает разговаривать с Натали наедине.

Спустя много лет Мещерский начинает встречаться с крестьянкой Гашей. Она рожает ему ребенка. Девушка убеждает его ехать в Москву и предупреждает, что если он женится не на ней, то она покончит собой. Все же Мещерский пишет Натали телеграмму с просьбой увидеться. Они встречаются, объясняются в любви. Концовка у рассказа весьма печальная: через шесть месяцев Натали умирает при преждевременных родах.

Иван Алексеевич Бунин

В то лето я впервые надел студенческий картуз и был счастлив тем особым счастьем начала молодой свободной жизни, что бывает только в эту пору. Я вырос в строгой дворянской семье, в деревне, и юношей, горячо мечтая о любви, был еще чист душой и телом, краснел при вольных разговорах гимназических товарищей, и они морщились: «Шел бы ты, Мещерский, в монахи!» В то лето я уже не краснел бы. Приехав домой на каникулы, я решил, что настало и для меня время быть как все, нарушить свою чистоту, искать любви без романтики, и, в силу этого решения, да и желания показать свой голубой околыш, стал ездить в поисках любовных встреч по соседним имениям, по родным и знакомым. Так попал я в имение моего дяди по матери, отставного и давно овдовевшего улана Черкасова, отца единственной дочери, а моей двоюродной сестры Сони…

Я приехал поздно, и в доме встретила меня только Соня. Когда я выскочил из тарантаса и вбежал в темную прихожую, она вышла туда в ночном фланелевом халатике, высоко держа в левой руке свечку, подставила мне для поцелуя щеку и сказала, качая головой со своей обычной насмешливостью:

– Ах, вечно и всюду опаздывающий молодой человек!

– Ну, уж на этот раз никак не по своей вине, – ответил я. – Опоздал не молодой человек, а поезд.

– Тише, все спят. Целый вечер умирали от нетерпения, ожидания и наконец махнули на тебя рукой. Папа ушел спать рассерженный, обругав тебя вертопрахом, а Ефрема, очевидно, оставшегося на станции до утреннего поезда, старым дураком, Натали ушла обиженная, прислуга тоже разошлась, одна я оказалась терпелива и верна тебе… Ну, раздевайся, и пойдем ужинать.

Я ответил, любуясь ее синими глазами и поднятой, открытой до плеча рукой:

– Спасибо, милый друг. Убедиться в твоей верности мне теперь особенно приятно – ты стала совершенной красавицей, и я имею на тебя самые серьезные виды. Какая рука, шея и как соблазнителен этот мягкий халатик, под которым, верно, ничего нет!

Она засмеялась:

– Почти ничего. Но и ты стал хоть куда и очень возмужал. Живой взгляд и пошлые черные усики… Только что это с тобой? Ты за эти два года, что я не видала тебя, превратился из вечно вспыхивающего от застенчивости мальчишки в очень интересного нахала. И это сулило бы нам много любовных утех, как говорили наши бабушки, если бы не Натали, в которую ты завтра же утром влюбишься до гроба.

– Да кто это Натали? – спросил я, входя за ней в освещенную яркой висячей лампой столовую с открытыми в черноту теплой и тихой летней ночи окнами.

– Это Наташа Станкевич, моя подруга по гимназии, приехавшая погостить у меня. И вот это уж действительно красавица, не то что я. Представь себе: прелестная головка, так называемые «золотые» волосы и черные глаза. И даже не глаза, а черные солнца, выражаясь по-персидски. Ресницы, конечно, огромные и тоже черные, и удивительный золотистый цвет лица, плечей и всего прочего.

– Чего прочего? – спросил я, все больше восхищаясь тоном нашего разговора.

– А вот мы завтра утром пойдем с ней купаться – советую тебе залезть в кусты, тогда увидишь чего. И сложена, как молоденькая нимфа…

На столе в столовой были холодные котлеты, кусок сыру и бутылка красного крымского вина.

– Не прогневайся, больше ничего нет, – сказала она, садясь и наливая вина мне и себе. – И водки нет. Ну, дай Бог, чокнемся хоть вином.

– А что именно дай Бог?

– Найти мне поскорей такого жениха, что пошел бы нам «во двор». Ведь мне уже двадцать первый год, а выйти куда-нибудь замуж на сторону я никак не могу: с кем же останется папа?

– Ну, дай Бог!

И мы чокнулись, и, медленно выпив весь бокал, она опять со странной усмешкой стала глядеть на меня, на то, как я работаю вилкой, стала как бы про себя говорить:

– Да, ты ничего себе, похож на грузина и довольно красив, прежде был уж очень тощ и зелен лицом. Вообще очень изменился, стал легкий, приятный. Только вот глаза бегают.

– Это потому, что ты меня смущаешь своими прелестями. Ты ведь тоже не совсем такая была прежде…

И я весело осмотрел ее. Она сидела с другой стороны стола, вся взобравшись на стул, поджав под себя ногу, положив полное колено на колено, немного боком ко мне; под лампой блестел ровный загар ее руки, сияли сине-лиловые усмехающиеся глаза, и красновато отливали каштаном густые и мягкие волосы, заплетенные на ночь в большую косу; ворот распахнувшегося халатика открывал круглую загорелую шею и начало полнеющей груди, на которой тоже лежал треугольник загара; на левой щеке у нее была родинка с красивым завитком черных волос.

– Ну а что папа?

Она, продолжая глядеть все с той же усмешкой, вынула из кармана маленький серебряный портсигар и серебряную коробочку со спичками и закурила с некоторой даже излишней ловкостью, поправляя под собой поджатое бедро:

– Папа, слава богу, молодцом. По-прежнему прям, тверд, постукивает костылем, взбивает седой кок, тайком подкрашивает чем-то бурым усы и баки, молодецки посматривает на Христю… Только еще больше прежнего и еще настойчивее трясет, качает головой. Похоже, что никогда ни с чем не соглашается, – сказала она и засмеялась. – Хочешь папиросу?

Я закурил, хотя еще не курил тогда, она опять налила мне и себе и посмотрела в темноту за открытым окном:

– Да, пока все слава богу. И прекрасное лето, – ночь-то какая, а? Только соловьи уж замолчали. И я правда очень тебе рада. Послала за тобой еще в шесть часов, боялась, как бы не опоздал выживший из ума Ефрем к поезду. Ждала тебя нетерпеливее всех. А потом даже довольна была, что все разошлись и что ты опаздываешь, что мы, если ты приедешь, посидим наедине. Я почему-то так и думала, что ты очень изменился, с такими, как ты, всегда бывает так. И знаешь, это такое удовольствие – сидеть одной во всем доме в летнюю ночь, когда ждешь кого-нибудь с поезда, и наконец услыхать, что едут, погромыхивают бубенчики, подкатывают к крыльцу…

Я крепко взял через стол ее руку и подержал в своей, уже чувствуя тягу ко всему ее телу. Она с веселым спокойствием пускала из губ колечки дыма. Я бросил руку и, будто шутя, сказал:

– Вот ты говоришь Натали… Никакая Натали с тобой не сравнится… Кстати, кто она, откуда?

– Наша воронежская, из прекрасной семьи, очень богатой когда-то, теперь же просто нищей. В доме говорят по-английски и по-французски, а есть нечего… Очень трогательная девочка, стройненькая, еще хрупкая. Умница, только очень скрытная, не сразу разберешь, умна или глупа… Эти Станкевичи недалекие соседи твоего милейшего кузена Алексея Мещерского, и Натали говорит, что он что-то частенько стал заезжать к ним и жаловаться на свою холостую жизнь. Но он ей не нравится. А потом – богат, подумают, что вышла из-за денег, пожертвовала собой для родителей.

В то лето я впервые надел студенческий картуз и был счастлив тем особым счастьем начала молодой свободной жизни, что бывает только в эту пору. Я вырос в строгой дворянской семье, в деревне, и юношей, горячо мечтая о любви, был еще чист душой и телом, краснел при вольных разговорах гимназических товарищей, и они морщились: «Шел бы ты, Мещерский, в монахи!» В то лето я уже не краснел бы. Приехав домой на каникулы, я решил, что настало и для меня время быть как все, нарушить свою чистоту, искать любви без романтики и, в силу этого решения да и желания показать свой голубой околыш, стал ездить в поисках любовных встреч по соседним имениям, по родным и знакомым. Так попал я в имение моего дяди по матери, отставного и давно овдовевшего улана Черкасова, отца единственной дочери, а моей двоюродной сестры Сони... Я приехал поздно, и в доме встретила меня только Соня. Когда я выскочил из тарантаса и вбежал в темную прихожую, она вышла туда в ночном фланелевом халатике, высоко держа в левой руке свечку, подставила мне для поцелуя щеку и сказала, качая головой со своей обычной насмешливостью: — Ах, вечно и всюду опаздывающий молодой человек! — Ну, уж на этот раз никак не по своей вине, — ответил я. — Опоздал не молодой человек, а поезд. — Тише, все спят. Целый вечер умирали от нетерпения, ожидания и наконец махнули на тебя рукой. Папа ушел спать рассерженный, обругав тебя вертопрахом, а Ефрема, очевидно оставшегося на станции до утреннего поезда, старым дураком. Натали ушла обиженная, прислуга тоже разошлась, одна я оказалась терпелива и верна тебе... Ну, раздевайся и пойдем ужинать. Я ответил, любуясь ее синими глазами и поднятой, открытой до плеча рукой: — Спасибо, милый друг. Убедиться в твоей верности мне теперь особенно приятно — ты стала совершенной красавицей, и я имею на тебя самые серьезные виды. Какая рука, шея и как соблазнителен этот мягкий халатик, под которым, верно, ничего нет! Она засмеялась: — Почти ничего. Но и ты стал хоть куда и очень возмужал. Живой взгляд и пошлые черные усики... Только что это с тобой? Ты за эти два года, что я не видала тебя, превратился из вспыхивающего от застенчивости мальчишки в очень интересного нахала. И это сулило бы нам много любовных утех, как говорили наши бабушки, если бы не Натали, в которую ты завтра же утром влюбишься до гроба. — Да кто это Натали? — спросил я, входя за ней в освещенную яркой висячей лампой столовую с открытыми в черноту теплой и тихой летней ночи окнами. — Это Наташа Станкевич, моя подруга по гимназии, приехавшая погостить у меня. И вот это уж действительно красавица, не то что я. Представь себе: прелестная головка, так называемые «золотые» волосы и черные глаза. И даже не глаза, а черные солнца, выражаясь по-персидски. Ресницы, конечно, огромные и тоже черные, и удивительный золотистый цвет лица, плечей и всего прочего. — Чего прочего? — спросил я, все больше восхищаясь тоном нашего разговора. — А вот мы завтра утром пойдем с ней купаться — советую тебе залезть в кусты, тогда увидишь чего. И сложена как молоденькая нимфа... На столе в столовой были холодные котлеты, кусок сыру и бутылка красного крымского вина. — Не прогневайся, больше ничего нет, — сказала она, садясь и наливая вина мне и себе. — И водки нет. Ну, дай бог, чокнемся хоть вином. — А что именно дай бог? — Найти мне поскорей такого жениха, что пошел бы к нам «во двор». Ведь мне уже двадцать первый год, а выйти куда-нибудь замуж на сторону я никак не могу: с кем же останется папа? — Ну, дай бог! И мы чокнулись, и, медленно выпив весь бокал, она опять со странной усмешкой стала глядеть на меня, на то, как я работаю вилкой, стала как бы про себя говорить: — Да, ты ничего себе, похож на грузина и довольно красив, прежде был уж очень тощ и зелен лицом. Вообще очень изменился, стал легкий, приятный. Только вот глаза бегают. — Это потому, что ты меня смущаешь своими прелестями. Ты ведь тоже не совсем такая была прежде... И я весело осмотрел ее. Она сидела с другой стороны стола, вся взобравшись на стул, поджав под себя ногу, положив полное колено на колено, немного боком ко мне, под лампой блестел ровный загар ее руки, сияли сине-лиловые усмехающиеся глаза и красновато отливали каштаном густые и мягкие волосы, заплетенные на ночь в большую косу; ворот распахнувшегося халатика открывал круглую загорелую шею и начало полнеющей груди, на которой тоже лежал треугольник загара; на левой щеке у нее была родинка с красивым завитком черных волос. — Ну, а что папа? Она, продолжая глядеть все с той же усмешкой, вынула из кармана маленький серебряный портсигар и серебряную коробочку со спичками и закурила с некоторой даже излишней ловкостью, поправляя под собой поджатое бедро: — Папа, слава богу, молодцом. По-прежнему прям, тверд, постукивает костылем, взбивает седой кок, тайком подкрашивает чем-то бурым усы и баки, молодецки посматривает на Христю... Только еще больше прежнего и еще настойчивее трясет, качает головой. Похоже, что никогда ни с чем не соглашается, — сказала она и засмеялась. — Хочешь папиросу? Я закурил, хотя еще не курил тогда, она опять налила мне и себе и посмотрела в темноту за открытым окном: — Да, пока все слава богу. И прекрасное лето, — ночь-то какая, а? Только соловьи уже замолчали. И я правда очень тебе рада. Послала за тобой еще в шесть часов, боялась, как бы не опоздал выживший из ума Ефрем к поезду. Ждала тебя нетерпеливее всех. А потом даже довольна была, что все разошлись и что ты опаздываешь, что мы, если ты приедешь, посидим наедине. Я почему-то так и думала, что ты очень изменился, с такими, как ты, всегда бывает так. И знаешь, это такое удовольствие — сидеть одной во всем доме в летнюю ночь, когда ждешь кого-нибудь с поезда, и наконец услыхать, что едут, погромыхивают бубенчики, подкатывают к крыльцу... Я крепко взял через стол ее руку и подержал в своей, уже чувствуя тягу ко всему ее телу. Она с веселым спокойствием пускала из губ колечки дыма. Я бросил руку и будто шутя сказал: — Вот ты говоришь Натали... Никакая Натали с тобой не сравнится... Кстати, кто она, откуда? — Наша воронежская, из прекрасной семьи, очень богатой когда-то, теперь же просто нищей. В доме говорят по-английски и по-французски, а есть нечего... Очень трогательная девочка, стройненькая, еще хрупкая. Умница, только очень скрытная, не сразу разберешь, умна или глупа... Эти Станкевичи недалекие соседи твоего милейшего кузена Алексея Мещерского, и Натали говорит, что он что-то частенько стал заезжать к ним и жаловаться на свою холостую жизнь. Но он ей не нравится. А потом — богат, подумают, что вышла из-за денег, пожертвовала собой для родителей. — Так, — сказал я. — Но вернемся к делу. Натали, Натали, а как же наш-то с тобой роман? — Натали нашему роману все-таки не помешает, — ответила она. — Ты будешь сходить с ума от любви к ней, а целоваться будешь со мной. Будешь плакать у меня на груди от ее жестокости, а я буду тебя утешать. — Но ведь ты же знаешь, что я давным-давно влюблен в тебя. — Да, но ведь это была обычная влюбленность в кузину и притом уж слишком подколодная, ты тогда только смешон и скучен был. Но бог с тобой, прощаю тебе твою прежнюю глупость и готова начать наш роман завтра же, несмотря на Натали. А пока идем спать, мне завтра рано вставать по хозяйству. И она встала, запахивая халатик, взяла в прихожей почти догоревшую свечу и повела меня в мою комнату. И на пороге этой комнаты, радуясь и дивясь тому, чему я в душе дивился и радовался весь ужин, — такой счастливой удаче своих любовных надежд, которая вдруг выпала на мою долю у Черкасовых, — я долго и жадно целовал и прижимал ее к притолке, а она сумрачно закрывала глаза, все ниже опуская капающую свечу. Уходя от меня с пунцовым лицом, она погрозила мне пальцем и тихо сказала: — Только смотри теперь: завтра, при всех, не сметь пожирать меня «страстными взорами»! Избавь бог, если заметит что-нибудь папа. Он меня боится ужасно, а я его еще больше. Да и не хочу, чтобы Натали заметила что-нибудь. Я ведь очень стыдлива, не суди, пожалуйста, по тому, как я веду себя с тобой. А не исполнишь моего приказания, сразу станешь противен мне... Я разделся и упал в постель с головокружением, но уснул сладко и мгновенно, разбитый счастьем и усталостью, совсем не подозревая, какое великое несчастие ждет меня впереди, что шутки Сони окажутся не шутками. Впоследствии я не раз вспоминал, как некое зловещее предзнаменование, что, когда я вошел в свою комнату и чиркнул спичкой, чтобы зажечь свечу, на меня мягко метнулась крупная летучая мышь. Она метнулась к моему лицу так близко, что я даже при свете спички ясно увидал ее мерзкую темную бархатистость и ушастую, курносую, похожую на смерть, хищную мордочку, потом с гадким трепетанием, изламываясь, нырнула в черноту открытого окна. Но тогда я тотчас забыл о ней.